Александр Колчак

Во времена правления Сталина в историю насильственно вписывались фамилии людей, чем то пришедшихся по вкусу всесильному диктатору, но еще больше из нее изымались "чуждые социализму" фигуры, произвольно объявляемые врагами. Не перечесть имен славных русских полярных исследователей, вся вина которых заключалась лишь в том, что они были сыновьями своей эпохи, своего класса, будь то класс дворян, помещиков, купцов или капиталистов.

Так ушли в небытие наиболее заметные деятели XIX – XX веков, объявленные «опорой царского самодержавия», эмигрировавшие после 1917 года из России белые офицеры-гидрографы, участники крупнейших полярных экспедиции. Так на долгие десятилетия ушел в забвение один из самых выдающихся деятелей Русского Севера – Александр Васильевич Колчак. Да тот самый адмирал Колчак, Верховный правитель России в годы Гражданской войны, «злейший враг советской власти», «кровавый душитель революции», поровший и вешавший сибирских рабочих, крестьян, интеллигентов. И нет в этих характеристиках никакого преувеличения – так было. Полтора последних года из отпущенных ему судьбой 46 лет он, безусловно, был жестоким диктатором, обильно запятнавшим себя кровью, за что и был казнен красными зимой 1920 года в Иркутске.

Но вот о том, кем и чем был Александр Колчак до Октябрьской революции, все советские издания вплоть до конца 80-х годов умалчивали, ограничиваясь лишь упоминаниями о его участии в Русско-японской и Первой мировой войнах. Колчака-гидрографа, Колчака-исследователя Арктики, отважного первопроходца и воина, ученого и флотоводца мы не знали на протяжении почти трех четвертей века.

25-летним лейтенантом пришел он в экспедицию российского полярного геолога и географа барона Эдуарда Васильевича Толля, посвятившего свою жизнь поискам легендарной Земли Санникова. Об этой таинственной арктической земле знали со слов путешественника, торговца и охотника Якова Санникова, который в самом начале XIX века увидел к северу от острова Котельного в архипелаге Новосибирских островов далекие горные вершины. Об этой земле грезил не только Эдуард Толль – идеей найти ее были одержимы все участники его экспедиций. Один из них, неграмотный эвен Джергели, на вопрос, хотел бы он побывать там, ответил: «Раз ступить ногой – и умереть!»

Не однажды наведывался Толль на Новосибирские острова. Вот и в 1900 году он отправился туда на небольшой шхуне «Заря», проводя по дороге научные изыскания на побережье Ледовитого океана и на берегах его островов. Одним из самых деятельных членов экипажа «Зари» стал молодой лейтенант-гидрограф Александр Колчак. Он с честью выдержал испытание двумя зимовками, заслужил самые лестные похвалы начальника экспедиции и всеобщее уважение за трудолюбие и храбрость. Летом 1902 года Толль с тремя спутниками вышел в свой последний маршрут к недостижимой Земле Санникова, из которого все четверо так и не вернулись. Вот тогда настал звездный час лейтенанта Колчака.

С зимовки он ненадолго возвратился в Петербург, чтобы организовать экспедицию на поиски своих товарищей. Слабенькая «Заря» была неспособна работать во льдах, и Александр Колчак сумел убедить  самых  авторитетных  и  придирчивых полярных исследователей в том, что морской поход следует провести на вельботе, большой тяжелой шлюпке. Он в кратчайшие сроки сколотил команду единомышленников-добровольцев и в мае 1903 года вышел в путь по дрейфующим льдам, держа курс на остров Беннетта, где рассчитывал найти Толля или хотя бы следы его последнего пребывания.

Этот поход оказался невероятно трудным и опасным. Семеро «колчаковцев» пробивались к цели через битые льды, мелкую ледяную крошку, стопорившую движение лодки, через крутые волны, бушевавшие в широких разводьях между ледяными полями. Они прорубали топорами проходы в грядах ледяных торосов, вместе с обессилевшими собаками впрягались в лямки и перетаскивали 36-пудовую шлюпку сквозь хаос ледяных глыб и обломков.

В Петербурге мало кто верил, что этот худенький, похожий на подростка лейтенант Александр Колчак дойдет до цели, а он, задыхаясь от непомерных усилий, не раз принимая вынужденное ледяное купание, то и дело проваливаясь в мокрый снег, теряя сознание от усталости и болезней, шел, плыл, пробивался к своей великой и благородной цели – на помощь к Толлю.

Три бесконечных месяца занял этот тысячекилометровый рейд. Когда же они добрались, наконец, до острова Беннетта, здесь их ждала записка начальника экспедиции, гласившая, что еще в октябре 1902 года он и его спутники покинули остров с двухнедельным запасом продовольствия, так и не найдя Земли Санникова. По-видимому, все четверо погибли, возвращаясь через льды и разводья на побережье материка. Будущий адмирал Колчак и его товарищи оказались удачливее – в конце ноября, во время уже наступившей жуткой якутской зимы, они очутились на Большой земле.

Русское географическое общество наградило 30-летнего Колчака золотой Константиновской медалью, присуждаемой за «необыкновенный и важный географический подвиг, совершение которого сопряжено с трудом и опасностью». Подобную награду из полярников получили еще только семь человек, в числе которых были такие зарубежные знаменитости, как Норденшельд и Нансен.

Дальше последовали новые свершения и новые подвиги. Прямо из Арктики Колчак отправился на Дальний Восток, участвовал в обороне Порт-Артура, получил золотое оружие с надписью: «За храбрость». И вновь – гидрографические исследования, организация крупнейшей по тем временам экспедиции по изучению Северного Ледовитого океана, вошедшей затем в историю под названием экспедиции Б. А. Вилькицкого (она продолжалась с 1910 по 1915 год, Колчак в качестве командира одного из ледокольных кораблей принял непосредственное участие лишь в самом первом плавании). И как венец всей его арктической  деятельности – теоретический труд «Лед Карского и Сибирского морей», во многом провидческий, на десятилетия опередивший эпоху.

В годы Первой мировой войны несравненный мастер минного дела Колчак сражается на Балтике, ставит заграждения в Финском заливе, минирует выходы из Данцигской бухты, используя при этом весь свой  арктический опыт: январские льды в балтийских водах причиняли морякам немало хлопот. В 1915 году он становится контр-адмиралом, спустя несколько месяцев, уже в 1916 году, вице-адмиралом и командующим Черноморским флотом, проводит ряд крупных операций. А в сентябре 1918 года он появляется в Сибири, где и заканчивается его бурная, героическая и суровая жизнь.

По словам одного из омских сподвижников Колчака, военного министра барона Будберга, адмирал до конца оставался «вспыльчивым идеалистом, полярным мечтателем и жизненным младенцем», хотя сыщется немало фактов, свидетельствующих и о его деловитости, и о его практичности, и о кровавости его дел. Любимым романсом Верховного правителя России был «Гори, гори, моя звезда». Заключительные строки этого популярного и в наши дни произведения удивительно созвучны и судьбе самого Колчака, и судьбе самого близкого ему человека, Анны Васильевны Тимиревой, более 30 лет мыкавшейся по тюрьмам и ссылкам за верность и любовь к адмиралу Колчаку. Колчаковна, как называли ее друзья, умерла в глубокой старости в Москве, в 1975 году, записав за несколько лет до кончины в свой потаенный дневник:

И вот что показательно: даже в те месяцы, когда адмирал Колчак пытался править государством, в немалой степени огнем и мечом, в нем не умирал интерес к Арктике. Он делал многое, чтобы организовать регулярные плавания по Северному морскому пути, создал специальный Комитет, прообраз Главсевморпути, действовавшего уже в советское время, направил в высокоширотные районы России несколько поисково-геологических экспедиций (и в их числе партию молодого изыскателя Николая Урванцева, знаменитого первооткрывателя богатств Норильского рудного района). Полярник жил в душе адмирала до последнего вздоха, оборванного пулей на берегу Ангары.