Фритьоф Нансен

Храбрец, прославивший родную Норвегию, мореплаватель и путешественник, ученый-географ, этнограф, биолог, эколог, океанограф, историк, автор талантливо написанных книг, иллюстрированных им самим с мастерством даровитого художника, общественный деятель, чьи заслуги перед всем человечеством поистине безграничны. Таков Фритьоф Нансен, с имени которого, с книг которого начиналась Арктика для многих поколений полярников разных национальностей.

В 27 лет он впервые в истории пересек на лыжах Гренландию, огромный, покрытый вечными снегами арктический остров. А к 35 годам осуществил знаменитую экспедицию на «Фраме» (1893 – 1896 годы). Предварительно вморозив судно в дрейфующие льды, Нансен решил действовать заодно со стихией: пусть течения и льды увлекут «Фрам» в Центральную Арктику, в околополюсное пространство, а там – чем черт не шутит, – будет рукой подать и до вожделенного полюса. Когда же выяснилось, что дрейф проходит несколько южнее,  начальник экспедиции вместе с молодым штурманом Ялмаром Иогансеном отважился покинуть борт "Фрама", чтобы на лыжах и собачьих упряжках достичь легендарной точки на 90-й параллели.

Риск был огромен: стоило отойти от судна на десяток-другой миль – и найти потом «Фрам», уносимый причудливым дрейфом, было бы невозможно. Всемогущее радио, было только что изобретено даже о сигнале SOS не могло быть речи. Весной 1895 года два норвежца направились к полюсу. Пройдя по льдам более 200 км и достигнув рекордной по тем временам отметки 86, 14 градусов северной  широты, они вынуждены были отступить: хаос ледяных глыб, нагромождения торосов, протянувшихся  до  самого  горизонта, преградили им дорогу. Нансен проявил мудрость и выдержку, позволив взять верх соображениям здравого смысла, увы, изменяющего порой даже весьма искушенным полярникам. Настоящий ученый, он не вправе был разрешить себе оголтелую погоню за рекордом, способную погубить любую, даже самую великую идею.

Несколько месяцев люди двигались по льдам на юг к ближайшей земле – необитаемой Земле Франца-Иосифа. Они прорубали дорогу в торосах, переплывали на эскимосских лодочках-каяках широкие разводья во льдах и в конце концов на пределе сил (и продовольственных запасов) ступили на твердую сушу. Соорудили на одном из островков архипелага лачугу из камней и звериных шкур и остались в ней зимовать. Питались мясом белых медведей, согревались теплом лампы, наполненной медвежьим или тюленьим жиром. И при этом вели обширные научные наблюдения, изучали климат и льды, минералы и горные породы, скудную арктическую растительность и повадки диких животных. Летом 1896 года норвежцы неожиданно встретили на островке английскую полярную экспедицию и на ее судне возвратились на родину. Через считанные дни сюда же вернулся из трехлетнего трехтысячемильного дрейфа их «Фрам». Фритьоф Нансен стал полярником номер один на все времена.

Казалось, впереди его ждали новые победы, Северный и Южный полюсы планеты, океанографические экспедиции в высокие широты обоих полушарий. Свою жизнь он намеревался отдать науке и только ей, однако, если справедливо выражение «помешали обстоятельства», то нужно признать, что именно они помешали ему. Его позвали иные дела, Нансен с головой ушел в общественную деятельность, став посланником Норвегии, только что обретшей независимость, в Лондоне. В глубине души он еще надеялся, что это ненадолго, что он вернется в науку и в Арктику. Но тут жизнь нанесла ему несколько безжалостных ударов.

Умерла любимая жена Ева, вскоре он потерял младшего сына. Нансен несчастный, смятенный, непоследовательный в словах и поступках такого Нансена невозможно себе представить. Лучше всех понимала его одна из дочерей, Лив Нансен-Хейер, автор замечательной «Книги об отце»: «Он был реалистом и практиком, прост и ясен, как день, как настоящий ученый, он отлично разбирался в фактах; и однако же не в меньшей степени ему были свойственны самоуглубленность, вечные искания, лиризм и причудливая изменчивость настроении; это был человек свободнейший и в то же время глубоко связанный, уверенный в  себе и смиренный, юморист и меланхолик – все вместе, одним словом, характер что ни на есть шекспировский. Верный и горячий в дружбе, он почти всегда был одинок. Человек деятельный, и в то же время мечтатель; человек разносторонний по своим способностям и интересам, и в то же время простой и обыкновенный. Он всегда предпочитал думать о людях только хорошее, но полагался лишь на самого себя. В любой вопрос он вникал так, чтобы уже исчерпать его до дна, а себя самого так и не познал до конца».

Фритьоф Нансен находил утешение в работе, написал несколько книг, провел ряд полярных плаваний, правда, недолгих. Занялся историей Севера, погрузившись в премудрости арабских манускриптов, в древние скандинавские саги, средневековые сочинения на латыни. И в итоге сумел справиться с обрушившимися на него бедами, постепенно обрел прежнюю уверенность в себе.

Перед его мысленным взором вновь засверкали бело-голубые полярные льды, но разгорелась Первая мировая война, и он встал в ряды самых непримиримых ее противников. Еще в 1899 году с трибуны международной конференции в Гааге Нансен произнес: «Я совершенно уверен в том, что если бы все разумно мыслящие мужчины и женщины всех наций объединились бы в своих действиях, то они создали бы непобедимый союз, способный истребить самый дух войны».

Война завершилась, в мире царят разруха и голод, мучаются военнопленные, беженцы, политэмигранты, и Фритьоф Нансен отдает всего себя бедам и горестям людским. В последнее, седьмое, десятилетие жизни он вступает, словно в решающее сражение. Империи и республики, правительства и партии – все и все против него. Лига Наций, на которую он возлагал столько надежд, либо не помогает, либо бесцеремонно мешает ему.

Голод в Германии, голод в Турции, а всего сильнее – в России, в Поволжье. В 1921 году Нансен организует общеевропейскую помощь бедствующим, он едет в Москву, Лондон, Париж, Женеву, Гаагу, Стокгольм, за океан. Представители Нансеновской миссии ездят по охваченным голодом районам России, ее сотрудники работают среди холеры, чумы, малярии. Умирают от тифа 10 из 60 добровольных помощников Фритьофа Нансена, сам он чудом остается жив.

Преодолевал  узколобый национализм и недостойное политиканство, в эпоху, еще не знающую телевидения, он обращается с трибуны Лига Наций ко всему человечеству со своей, быть может, самой знаменитой речью: «Найдется ли здесь, среди нашего собрания, хоть один человек, который посмеет сказать, что он скорее готов допустить гибель двадцати миллионов человек от голодной смерти, нежели окажет помощь Советскому правительству? Правда ли, что в настоящий момент правительства никак не могут выделить пять миллионов фунтов? Они не могут сообща набрать эту сумму, а ведь она составляет лишь половину того, во что обходится постройка одного боевого корабля».

На имя Нансена со всего света хлынули пожертвования голодающим России. Добрая воля «разумно мыслящих мужчин и женщин» помогла справиться с ужасающей катастрофой, миллионы жителей Поволжья были спасены. Однако во всем мире еще столько горя – и Фритьоф Нансен бросается на помощь и беженцам, и вынужденным покинуть родину эмигрантам. Так называемые «Нансеновские паспорта» – временные удостоверения личности, придуманные ученым, – вернули многим несчастным людям человеческие права. В 1922 году деятельность великого норвежца увенчивается Нобелевской премией Мира, Нансена избирают пожизненным почетным членом Моссовета, его имя присваивают школам, больницам, первым колхозам и совхозам в республиках СССР. Но – из песни слова не выкинешь – тогдашние коммунистические власти в Москве делали немало, чтобы затруднить его гуманную, благородную миссию. Нансену не раз давали понять, что России он больше не нужен...

Отчаянно, мучительно тосковал он по Северному Ледовитому океану, по заброшенным рукописям несостоявшимся экспедициям, недостигнутым полюсам. Но вернуться к прежней жизни полярника ему было уже не суждено. Однако еще за две недели до смерти Нансен продолжал собирать сведения об английском торговом флоте XV века, готовил экспедицию на Северный полюс на дирижабле (он был президентом Международного общества «Аэроарктика»), на его кровати лежали карты Ледовитого океана – шла работа над прогнозом ледовой обстановки в околополюсном пространстве на будущий, 1931 год.

Многолетний и верный друг нашей страны, он всегда интересовался ее наукой, культурой, историей и прежде всего, ее людьми. Фритьоф Нансен называл Россию «Страной будущего», верил в ее расцвет и, как мог, приближал его. Каждое новое поколение наших полярников читало и перечитывало книги своего кумира, стараясь воспринять у патриарха Арктики все лучшее, и это никогда не было самоцелью – лишь насущной естественной потребностью. Крупнейший океанолог мира норвежец Харальд Свердруп сказал о нем: «Нансен был велик как полярный исследователь, более велик как ученый и еще более велик как человек».